Главной заслугой Тредиаковского является реформа русского стиха, начало которой он положил в 1730-е годы и понять которую можно лишь в совокупности обстоятельств. Во-первых, до «Нового и краткого способа к сложению российских стихов» Тредиаковского 1735 года в России уже существовали стиховедческие опыты — раздел «О метре» в «Грамматике» 1596 года Лаврентия Зизания, раздел «Просодия стихотворная» в «Грамматике» 1619 года Мелетия Смотрицкого, в которых предлагалось «мерою количества стихи слагати». Но, аналогично «поэтикам» на латинском языке, также известным в России, учения Зизания и Смотрицкого расходились с национальной стихотворной практикой. Во-вторых, формы русского стиха на рубеже XVII-XVIII веков были достаточно многообразными: это и народно-песенный стих, и раешник, и церковное песнопение, и, безусловно, самый распространенный силлабический стих./…/
Тредиаковский, хорошо знавший народно-песенную культуру, церковное пение, где поэтический текст тонизировался музыкальными ударениями, французскую и латинскую версификацию, переводивший стихотворения академических немцев в честь Анны Иоанновны и ее вельмож, приступил к реформированию русского стиха с опорой на национальные традиции и особенности русского языка. «Но способ сложения стихов весьма есть различен по различию языков», — пишет Тредиаковский в «Новом и кратком способе…» И далее: «Поэзия нашего простого народа к сему меня довела./…/Я французской версификации должен мешком, а старинной российской поэзии всеми тысячью рублями». /…/
О значении Тредиаковского в реформировании русского стихосложения очень точно писал Л.И.Тимофеев — хочется присоединиться к его выводам. Во-первых, Тредиаковским была дана «новая система ритмики», но он не сумел создать «целостной стихотворной речи» — «новая система стиха» была представлена Ломоносовым. Во-вторых, «реформа русского стихосложения ни в какой мере не может мыслиться нами как результат мгновенного индивидуального озарения… Если Кантемир освободил стих от его подчиненности религиозной культуре, если Тредиаковский вслед за этим в силлабической стиховой культуре уловил наиболее отчетливо и ясно звучащие ритмические тенденции, то Ломоносов привел в соотношение ритмические, интонационные и синтаксические элементы стиха и, наконец, создал новый стих» (Тимофеев Л.И.Очерки теории и истории русского стиха. М., 1958, с.338-339). И последнее. Многое из того, что в 1740-е годы отчетливо сформулировал Ломоносов, впервые было произнесено в 30-е годы именно Тредиаковским. Потому реформа русского стиха может быть названа реформой Тредиаковского—Ломоносова./…/
Вместе с тем объективное значение Тредиаковского для русской культуры лучше всех определил просветитель XVIII века Н.И.Новиков в «Опыте исторического словаря о русских писателях» (1772): «Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия; весьма знающ в латинском, греческом, французском, итальянском и в своем природном языке; также в философии, богословии, красноречии и других науках. Полезными своими трудами приобрел себе бессмертную славу и первый в России сочинил правилы нового российского стихосложения, много сочинил книг, а перевел и того больше…».